Дом, в котором... - Страница 151

151

— О-о-о, твой папа любит животных? — изумляется Рыжий.

— Обожает.

Тон Крысы настолько мрачен, что Рыжий понимает, что развивать эту тему не стоит. Но пока он подыскивает другую, Рыжая говорит:

— Он обожает животных. Он от них без ума. Они чистые и невинные создания.

— Упс… — выдавливает Рыжий, растерянно улыбаясь.

— Вот именно, — Крыса смотрит на Рыжего в упор, как не смотрит ни на кого дольше трех секунд.

— Что ты вообще о нем знаешь? Он, к твоему сведению, писатель. Кучу книг написал. Все о животных. Они наверняка есть и в нашей библиотеке. Хочешь почитать?

— Не уверен. А что, хорошие книжки?

— Обрыдаешься. Но в конце все будет хорошо. А если по книге снимут фильм, при съемках не пострадает ни одно животное, он специально оговаривает это в контрактах.

— Слушай, не надо, а? — просит Рыжий. — У всех свои скелеты в шкафах. Зачем же так раздражаться?

Крыса скребет переносицу ногтем.

— Не знаю, — говорит она мрачно. — Это его визиты на меня так действуют. Я от них больная делаюсь. И ты еще с вопросами лезешь.

— Извини. Я же не знал.

— Что ты вообще знаешь?

Рыжий молчит. Он тоже прилип к столу и старается незаметно отодрать локти. Стол отпускает его нехотя, с треском. Крысе было легче. У нее локти голые.

— Хочешь верь, хочешь нет, но летом на него здорово ловятся мухи, — оправдывается Рыжий.

Крыса с содроганием заглядывает в бирки. Похоже, Рыжий не шутит.

— Гадость какая, — морщится она. — Лучше бы ты об этом помалкивал.

— Ужасная гадость, — тут же соглашается Рыжий. — Но и польза все-таки. Какая-никакая.

Поерзав и поулыбавшись непонятно чему, он сдвигает зеленые очки на лоб и превращается в сказочное существо из другого мира. Очень печальное. В его глаза можно смотреться, как в зеркало, в них можно утонуть, к ним можно приклеиться навечно, крепче, чем к любой мухоловке, прикидывающейся столом. Собственное отражение в них всегда красивее, чем в настоящем зеркале, от него тоже трудно оторваться.

Крыса смотрит на себя, смотрит долго — и встряхивает головой, отгоняя наваждение.

— Ты бы еще разделся.

Пожав плечами, Рыжий опускает очки на переносицу. Тянется к ней и медленно, одну за другой, переворачивает ее бирки изнанкой наружу. С обратной стороны они закрашены.

— Не смей, — предупреждает Крыса. — Такого я никому не позволяю. Это мои глаза.

Рыжий так поспешно отдергивает руку, что становится смешно.

— А твои врут, — добавляет она мстительно. — Показывают улучшенную версию.

Рыжий качает головой:

— Они показывают то, что есть. Это у тебя после встреч с родителем заниженная самооценка.

Ей хочется сказать ему что-нибудь резкое, что-то такое, что бы навеки его от нее отвадило. Отбило охоту лезть к ней в душу и приставать с дурацкими утешениями. Показывать ей собственные неправильные отражения. Но она не в силах от них отказаться, они ей необходимы хотя бы изредка. Хотя бы в такие дни, как этот. Особенно в такие дни. И Рыжий прекрасно это знает. Она думает о себе в шоколадных лужицах его глаз. Такой красивой.

— Ну как? — спрашивает он, когда она отпивает из колпачка.

— Неплохо. Для Фазанов — так вообще гениально. Не знала, что они таким увлекаются.

Рыжий, довольный, что удалось избежать ссоры, улыбается:

— А о них вообще мало что известно. Вроде и в Доме живут, но как будто не совсем.

— Точно, — задумчиво соглашается Крыса. — Они нездешние. Но и не наружные.

Некоторое время они молчат. Рыжий наполняет для Крысы еще один колпачок.

— Слушай, — говорит он с напускным оживлением, — говорят, Лорд запал на Рыжую? Просто смертельно запал. Это правда?

Рука Крысы привычно тянется к биркам. Она смотрит на них, но не переворачивает. И так понятно, что Рыжий наконец заговорил о том, что его по-настоящему волнует.

— Откуда мне знать? — огрызается Крыса. — Я только что вернулась. Сам у нее спроси.

— Ее бесят такие вопросы, — уныло признается Рыжий.

— Значит и со мной нечего это обсуждать..

Глаза Крысы делаются злыми, но Рыжий ничего не замечает. Он возится с фляжкой. Завинтив, поднимает голову, и даже в пучеглазых стеклах его очков читается тревога.

— Понимаешь, — говорит он. — Я за нее беспокоюсь. Она мне как сестра. Я за нее, как бы, отвечаю. Сам перед собой. Она давно влюблена в Слепого, чуть не с десяти лет. А Слепой… я-то знаю… ему на все плевать. Он ни за одной девчонкой ухаживать не станет. Полезет к нему сама — и славно. Он такой. Ему все равно с кем. И если Лорд заманит ее в четвертую, они же все время будут рядом. Она и Слепой. Вот что меня беспокоит. Для Слепого это игрушки, а для нее — нет.

— Ясно, — вздыхает Крыса. — А я-то здесь при чем? От меня ты чего хочешь?

Рыжий угодливо улыбается.

— Ну… ты не могла бы… понимаешь… тоже туда проникнуть. В четвертую. Ты же девчонка, к тому же симпатичная.

Крыса прищуривается:

— И что? Надзирать там за Рыжей, чтоб она не лезла к Слепому, так что ли?

— Нет. Я не это имел в виду. Просто… если бы ты изобразила, что влюбилась в него… всерьез, по-настоящему, она бы тогда сразу выкинула его из головы, понимаешь? Даже близко бы не подошла.

Крыса мельком глядит на распластавшуюся по ее предплечью Вшивую и встает. Рыжий тоже вскакивает. На нем нелепые фиолетовые брюки с кожаными сердечками на коленях, белая, расстегнутая до пупа, рубашка и галстук-бабочка. Выглядит он, как клоун, хотя лицо у него серьезное и даже испуганное.

— Не уходи, пожалуйста! Я не хотел тебя обидеть, честно! Если хочешь, считай, что я пошутил.

151